Приёмнородительское. Из старых дневниковых записей. О чём думалось 9 лет назад.

  Картинка с дачи. Мы провели там три последних дня. У нас на даче есть сосна с длинной, 15 - сантиметровой, хвоей. Я так её люблю! Когда она совсем вырастет - я стану приходить к ней обняться и подлечиться, как теперь прихожу к большим соснам в лесу. 

  Может, мои предки были друидами? ))  Интересно было бы узнать про отношения с деревьями у других людей )))

  А записи из дневника - вот:

     17.04.2011

    Ребенок, приходя в мир, остается с мамой на какое-то время. Как правило – на время от полугода до трех лет. И в хорошей семье, будучи желанным счастьем, все это время, даже если есть старшие дети - он с мамой. Мне сейчас , после многих «рождений», «приходов» и адаптаций, видится, что ребенок, который приходит к нам другим путем – тоже нуждается в этом времени – только с ним, только для него. И в идеале – чем дольше он этого ждал, тем больше времени ему надо…

Я тоже живу в этом мире. И я понимаю наши реалии – надо зарабатывать, чтобы деточке было что кушать, а не «сантименты разводить». И все же…я сама даже не мечтала бы о том, что у меня получится часть семьи из ребенка, которого я через неделю (да даже через 3 месяца) после его «прихода в мою жизнь» отдала в сад. «Надо отдать» для меня сразу означает «радоваться настолько малому – ну просто незаметному. И не огорчаться из-за неприятностей. Потому, что реалии ведь – маме надо на работу…».

У меня на глазах проходили первые годы жизни в семье нескольких десятков приемных детей. Из них большая половина пришла в семьи, где уже были дети – и они ходили в сад…или в школу…или начинали ходить, потому, что мама в какой-то момент говорила : «Или я их всех отдаю в сад – или меня придется госпитализировать в Новинки».

     Но я видела и семьи, где кровные дети, уже ходившие в сад, прекращали туда ходить, «потому, что это нечестно, если мама все равно с кем-то остается дома», а отдать в сад человека, который для этой семьи «только родился» (а иногда еще не родился даже в психологическом смысле этого слова) – мама не считала возможным. И вот в этих семьях , во всех случаях кроме одного ( кровный ребенок был настоящим деспотом и приемного захотели в надежде на то, что это снизит уровень эгоцентричности кровного. Не получилось – приемный едва не погиб, мы все просто вздохнули счастливо, когда ребенка забрали из этой семьи) адаптация проходила легче, отношения строились быстрее и вообще – трава была зеленее и небо голубее…

    Но, если без сада – никак, то стоило бы помнить вот о чем:

   1 очень многие взрослые, работающие в саду даже в других группах, будут испытывать непреодолимое любопытство и интерес к «бедному сиротке» (я не смогу рассматривать ситуации с сохранением тайны, поскольку это не мой случай). То, что это «бедный сиротка», весь сад узнает к вечеру первого дня даже в том случае, если об этом изначально узнала от Вас или из докуменов только заведующая и клятвенно Вас заверила, что «эта информация не выйдет из этих стен». Видимо, под «этими стенами» у них традиционно понимаются стены самого детского сада. Хотя лично я иногда узнавала подробности своей личной жизни, принесенные работниками учреждений образования в районное и даже городское управления, и там было немало подробностей, о которых я сама даже не догадывалась.

Ребенок обязательно почувствует свою «особенность» и либо станет ее использовать, либо тяготиться ею – но не сможет быть уже «таким же ребенком, как вся группа».

   2 каждый раз, когда Вы оставите его в саду, он будет думать, что на этом его домашняя жизнь закончена. Он будет так думать безотносительно Ваших заверений, что Вы непременно придете за ним. Его сознание зафиксирует Ваше обещание, он даже станет ждать Вашего прихода…но подсознание его хранит главную информацию – однажды его уже оставили или отвергли. Эта травма – с ним. Она есть, как бы Вы ни хотели , чтобы он о ней забыл. Вам предстоит долгая кропотливая работа по залечиванию этой раны. А каждый раз, оставляя травмированного ребенка чужим людям, Вы снова посылаете его подсознание туда, где это произошло – и не поправилось. Однажды за ним уже не пришли. Защитная форма, чаще всего – «Ну и не надо!». Именно это заставляет ребенка, который обнимал Вас еще сегодня утром, прощаясь, надуться и сказать «Я в садике останусь». Или просто зареветь неприятно, когда Вы, уставшая и злющая из-за этого, пытаетесь помочь ему надеть сапог, а он Вам не помогает и в какой-то момент Вы , силой запихивая ногу в обувь, слегка делаете ему больно. Или молчать , насупившись, и не отвечать на Ваши жизнерадостно-дурацкие вопросы «Ну, что сегодня было интересного в садике?”. Для него, возможно, садик со временем станет любимым местом. Но – можете быть уверены – только за счет того местечка в его сердце, которое очень пригодилось бы Вам.

   Для себя я давно убедилась в том, что самое счастливое родительско-детское единение получается тогда, когда проживаются несколько лет в такой близости, какая есть у матери с грудным младенцем. Когда даже 13-летний может сначала научится доверять безгранично новому в своей жизни существу, которое несколько лет не сводит с него глаз и слушает, как он дышит во сне. И – да – это снаружи, для непосвященных, похоже на гиперопеку…но какая может быть приставка гипер- в случае, когда этого – хронический дефицит. Так же, как мы не можем ребенка с серьезным дефицитом массы тела кормить , как ребенка с избыточной массой – так же и ребенку с дефицитом внимания первые , к примеру, 4 года жизни – внимание нужно маленькими порциями, но – все время, непрерывно, как только «проголодался».

   Я гуляю в парке с детками…благостная такая картинка, осень, красивые листья, трое деток, почти ровесников. Двоим по 2, одному – 4. Те, которым по 2, уже не очень нуждаются во мне сейчас – бегают и смеются. Смех вызывает то, что один из них, пробежав отрезок дорожки, останавливается – и бежит в другую сторону. Другая – не успевает «затормозить», хохочет, разворачивается на бегу делая полукруг – и догоняет первого. Третий ребенок не хочет с ними играть. Он еще не разговаривает. У него – мутизм, посттравматическая утрата речи. Он уже говорил, когда произошло в его жизни кое что такое, что его с выбитыми молочными зубами определили в детскую больницу.

   Он сидел там под кроватью и отказывался вылезать. И мы с мужем выманили его «на кусочек хлеба».

   На скамейке мокро – туда не сесть. Я просто иду по дорожке и держу его за потную (первые лет 5 – всегда) ладошку. Я уже научилась относиться к этому единственным комфортным для себя образом. Я сказала себе, что , когда я мешу тесто или фарш – моим рукам тоже не совсем обычно. Я спросила у себя : «Ребенок неприятнее, чем фарш?» И у меня в рюкзаке со всем необходимым уже есть влажные выжатые тряпки в полиэтиленовых пакетиках, для каждого – своего цвета (тогда не было еще в доступности для меня влажных салфеток, теперь это они, люблю польские "клинекс"). Я помню, что, когда понадобится – я вытру мордашки и руки детям – и себе, и смогу сделать это тогда, когда очень захочется. Поэтому я мешу свое тесто спокойно – я сжимаю его ладошку. У нас такая личная игра – он сжимает именно таким же ритмическим рисунком, как и я. У него получалось сразу, чувство ритма врожденное (а как он танцует сейчас, будучи уже подростком!) – он сдержанно улыбался, когда «задание» было трудным – а он все равно мог…

 И вдруг – навстречу не очень молодая женщина с мальчиком лет тоже четырех. И – к нам. ОООчень разговорчивая женщина. «А зачем Вы такого большого мальчика за руку держите – он у Вас наказан? Пусть поиграет с моим! – иди, мальчик, поиграй!» (ребенок прячет лицо в подол моей куртки) Мне в поток просто некуда вставить даже междометие. Я слышу , что он дикий какой-то, так нельзя, что зря я его за руку держу…к стыду своему, тогда я так и не успела придумать, что ответить и сказать, а потом – бессмысленно было, и я запретила себе думать об этом, потому, что даже воспоминание очень портило настроение.

   Мой ребенок слушал-слушал, а потом начал некрасиво реветь, громко, широко открыв рот – как не плачут обычные четырехлетние мальчики, к которым просто «тетя с ровесником подошла». Женщина эта даже на прощание что-то вроде « Сделала из ребёнка не пойми что, ещё цепями бы к себе привязала..» сказала – она очень на нас разозлилась. И – я ведь рядом была!!! А в саду?

   Мои дети (а они же уже большие, старшие подростки) рассказывают, что лучше всего помогает, при появлении пристального внимания и нетактичных вопросов, зеркалить их задающим:

- а вы вместе с родителями едите, или они вам отдельно готовят, а своей семье (!!!) - отдельно?

- А у Вас в семье Вы отдельно детям готовите?

- нет, конечно!

- а почему тогда у Вас такой вопрос возник?

Еще (из недавнего):

- а сколько на тебя (задан вопрос 16-летнему) получают?

- а у Вас какая зарплата?

18-летний говорит, что лучший вариант - поинтересоваться, с какой целью задаются вопросы. Однажды на ответ "я должна удостовериться в том, что тебе хорошо живется" он поинтересовался, кто контролирует, хорошо ли живется детям спрашивающей (не классная, просто учитель-предметник). И может ли он поинтересоваться у сына спрашивающей учительницы (учился в параллельном классе), доволен ли он тем, как с ним обращается мама. После того, как он произнес вопрос: "куда обращаться, если не доволен" - учительница обругала его "хамлом", но больше никогда (2 года)не задавала ни одного вопроса. 

Правда, к учебе было невозможно подкопаться - ребенок этот учился так, что поступил в БГУ на бюджет, не пользуясь льготами. Если бы была другая картина с учебой - наверно, последовали бы репрессии

   Я не могу сказать, что одобряю такие ответы. Я вообще, можно сказать, ругала детей за это. Но это было - и мне захотелось об этом написать. А вдруг через пару лет я буду думать об этом по-другому...