Приёмнородительское. Из старых дневниковых записей.

Октябрь 2013

Фильм Елены Погребижской "Блеф или с новым годом"

   Мне не просто не понравился этот фильм - мне было душевно больно его смотреть. 

 Но теперь, наверно, я уже созрела поговорить о том, что меня в нем ранило и почему я думаю, что человек, который фильм снял - не в состоянии понять (может быть, пока еще), что "не так".  

Про фильм:

 В конце 80-х годов прошлого века я забрала под опеку (не было тогда ни приемных семей, ни ДДСТ еще) семью из пятерых детей. Собственно, забрала-то я одну, а потом, когда к первой я привыкла и отдать уже не хотела, мне сказали, что их пятеро и "вышел новый закон - сестры-братья вместе". Так что - или первую отдать (она самая младшая из них была) - или остальных забрать. Младшую я забрала в ДД№2. Еще одна была там же. А старшие были уже в интернате. Об этом интернате, собственно, и речь. А преамбула эта - для того, чтобы стало понятно, насколько, имея трех детей оттуда, я много слышала о внутренней жизни интерната и насколько сведения мои - настоящие, а не поверхностные.

    Школа-интернат эта больше не существует. Я об этом уже писала. Была она на Менделеева, носила № 4, и была закрыта в 1989 году. Именно закрытие и события, этому предшествовавшие, и являются для меня иллюстрацией того, как безграмотен, откровенно вредителен и безнравственен этот фильм. 

    Перед тем, как интернат был закрыт, а воспитанники переведены в самые разные интернаты, лишь бы не оставить их вместе, в этот интернат, на гребне неожиданно возникшего у людей интереса к сиротам, приехали люди, возглавлявшие в то время образование в общем и сиротское образование-воспитание в частности. Интерес, впрочем, возник не совсем неожиданно. Случилось это после серии публикаций Альберта Лиханова и создания им всесоюзного Детского Фонда. Тема сиротства так давно не всплывала к тому времени в обществе, что эффект был очень заметный и резонанс - действительно всесоюзный (были, понятно, времена СССР )

    Взрослые люди, которые приехали наводить порядок и улучшать жизнь сирот, в числе прочих мероприятий, поговорили с самими детьми в актовом зале. Ничего страшного или сложного - всего-то сообщили им, что они, детки, не одни. Что у них есть защита в лице этих самых чиновников, что они, детки, могут прямо сейчас записать номер телефона министерства образования, по которому могут звонить каждый раз, когда с ними поступают плохо и нарушают их права. Справедливости ради надо добавить, что сказано было и то, что по каждому случаю будут разбираться, действительно ли ребеночек обижен. Но - это или было недопонято, или не сработало - не знаю.

   Знаю я наверняка о том, что несколько месяцев, которые интернат просуществовал после этого - детки измывались над большинством взрослых так, что люди из интерната просто хлынули рекой. А новобранцы - не успевали никакого авторитета завоевать - и тоже бежали в страхе. 

    Не каждый взрослый, далеко не каждый, может перенести плевок себе на ноги за просьбу заправить постель, лежащего в обуви на постели подростка и его слова "давай, бери веник и подметай - ты здесь работаешь, это я здесь живу!" и сотни еще более изощренных издевательств и попыток, все более удачных, захвата власти. Пили водку прямо перед учителями, матерились в лицо взрослым и в лицо же пускали кольца из сигаретного дыма: 

 - а что ты мне сделаешь? Ударишь? Давай, валяй, телефончик-то я помнюуууу!

   В числе прочего люди - защитники запретили и ту самую "карательную психиатрию"...

    Закончилась эта вакханалия страшно и, к сожалению, предсказуемо: воспитанники школы-интерната № 4 в микрорайоне рядом с интернатом (Менделеева - это почти центр, рукой подать до Ботанического сада) изнасиловали группой и убили маленькую девочку-дошкольницу.

   Через неделю интерната № 4  - не стало. Дети оттуда были рассеяны по другим минским интернатам, куда еще не доехали в рамках спасения сирот никакие функционеры. Но бОльшая часть старших - все же отправилась именно в психиатрические больницы. Потому, что ничего нельзя было больше сделать, чтобы они не убивали и не насиловали.

 Я не буду повторять то, что уже сказали люди - про недопустимость использовать в качестве щита живых детей ни на какой войне и про недопустимость бесцеремонного вторжения ни в сферу надежд ребенка, ни в сферу его личных переживаний человека чужого, который, разрезав это, не останется на долгие годы с ребенком вместе - зашивать и реабилитировать.

   Я - о том, что , если не забирать оттуда детей, если позволить им там оставаться - то психиатрия, к сожалению, это единственная возможность оградить общество от последствий чудовищной депривации и ее следствий - ненависти к более успешным, отсутствия ограничений нравственного порядка и агрессии, порожденной отвергнутостью и ненужностью, второсортностью и изолированностью настоящих живых людей ото всего, что касается настоящих человеческих отношений.

   Невозможность поставить психиатрические диагнозы, если этих детей не забрать из системы и не отогреть - это не одна изнасилованная и убитая малышка - это нож, приставленный в арке Вашего собственного дома к животу Вашего собственного сына, у которого на ногах кроссовки, заработанные Вами, в то время, как тому, кто приставил этот нож, ни работу не найти, ни желания или стимула работать. К сожалению - все именно так: или мы забираем этих детей из системы, пока они еще дети, и возвращаем их в социально приемлемое общество - или  - не дай им Бог стать врачами и вообще - остаться со всеми правами обычного человека.   

    Потому, что они - не обычные люди. Пока растут  -  в системе. Они люди, которые терпят бедствие. И к которым мы все относимся  - страшно. Жестоко и хамски, травматично настолько, что у них умирает Душа. 

 Это мы сажаем их в психушки, когда оставляем там. И стОит, наверно, признаться себе в том, что все так, как есть, а не так, как хотелось бы.

 Прошу отнести эти мои мысли к большинству детей в системе и не оправдывать себя тем, что и там есть единичные случаи сохранения Души. 

 Есть. Но о них не снимали этот фильм. 

 И очень хочу написать про детей, которых из системы вырвать - не удалось. Мне не удалось, несмотря на пробежавшую при знакомстве искру и большое желание. Знакомства такие случались, как правило, летом. Андрей про это говорит: "Пусти козла в огород..."  Потому, что везде, где мне случалось с детьми отдыхать - находились или дети из интерната, или из детского дома. Группами - или поодиночке. И неизменно к нашей компании прибивался какой-нибудь такой ребёнок, а, случалось, что и трое сразу ..

  Вернусь к тому, что - не удалось:

 Очень спокойно это все выглядит снаружи. В один непрекрасный день разными способами до меня доводится, что - все - ребенок больше не будет встречаться (ездить, звонить, отвечать). Первая реакция - детско-защитно-обидчивая ( до профессионализма мне так далеко, что, боюсь, за жизнь не успею): ну и не надо! Не очень-то и хотелось! Подумаешь, меньше проблем, больше времени на семью!

 И только к ночи этого дня понимаешь, что в душе теперь поселился такой тяжелый ком, что никакое "ну и не надо!" не спасает. И плакать не получается, и счастливой быть не получается, и не думать - не получается тоже.

 И только спустя годы открывается, что ни в одном из случаев это не было ребенкиным решением. Во всех трех моих случаях это был произвол взрослых, которым по разным причинам не хотелось, чтобы ребенок ушел в семью, но и в свою его взять не захотели. Один из моих случившихся и самых близких детей - чуть не стал четвертым случаем, я год выцарапывала его - и три неудачи помогли тоже. Страшно подумать, что он не был бы моим сыном, что мы не виделись бы, как сейчас, сразу после моей просьбы, даже уже теперь, когда он - взрослый, после смски "я уже неделю тебя не видела" и не разговаривали бы как только захотелось. Я не знаю наверняка, как он, а я - была бы несчастнее неизмеримо.

 Я только начала об этом писать, и даже не дошла до первой истории - а внутри уже, откуда ни возьмись, фантом того самого кома сидит. Даже не думала, что мне все еще так травматично даже вспоминать...