Опять история из жизни )

  История не моя, я - записала. И ещё - мой - последний абзац ))

 «Я ждала доченьку с самого первого дня. С самого начала знала, что она уже есть. Ни секунды не сомневалась в том, хочу ли ребенка. Ни о чем мне так не думалось, как о ней, ничего не было так интересно, как любая информация о том, как она теперь выросла внутри меня.

      Сейчас мне кажется ,что я сразу знала и то, что она – девочка. Имя придумывала все три сезона – летом нравились одни, осенью - другие …к моменту рождения – весной – имя я выбрала.

      Беременность протекала хорошо, ни одного нарушения, кроме раннего старения плаценты, которого я не чувствовала на себе никак, не было, а с этим – меня успокоили, что - не серьезно.

      Схваток, как таковых, я даже не чувствовала. В этот день с утра – с пяти или даже раньше – было необычно, немного тяжело дышалось, тянуло. Я встала под душ – так было лучше – и стояла около часа, мечтая и пытаясь отвлечься от непонятного состояния. В какой – то момент я поняла , что малышка давно ни разу не шевельнулась. Паника. Не хватает воздуха. Скорая. Больница. Осмотр. Аппарат внутриутробного контроля за состоянием плода. Операционная. «Что сегодня ела? Ничего…»

     Голубой потолок. Зовут по имени. Я родила дочку? Покажите!!! …не показывают.

     Проваливаюсь.

     Стою у окна, смотрю на мужа и плачу. Ни разу не кормила дочку – только сцеживаю молоко. Ни разу не держала ее на руках. Дочка в реанимации. Последствия внутриутробной гипоксии. Асфиксия. Отечный синдром. Молока – можно троих выкормить. Говорю об этом мамам в палате. Они переглядываются.

     Пристаю к ним с расспросами - почему переглядываются-то? Отвечают: пока я стояла у окна, в палату заходила санитарка - местное радио. В детской малышка, от которой сегодня сбежала мать.

     Отворачиваюсь. Мне больно, что не нужный никому ребенок – здоров, в то время, как моя кровиночка…

     Просто душат слезы.

     Неонатолог ничего не знает. Она не наблюдает мою дочь. Реанимация - это другое отделение. У нее есть только скупые сведения больничной сводки. Когда же я ее увижу ? 

     И наконец, наступает этот день.

     Я могу только смотреть и дотронуться пальцем через круглое отверстие для рук. Капельница. И вдруг моя дочурочка открывает свои глазки – и смотрит на меня! Кто сказал, что взгляд новорожденного младенца – мутный? Это – лучший взгляд , который я видела в жизни! Разговариваю с ней – и совсем не плачу. Я точно знаю, что все будет хорошо. Глажу пальцем родной кулачок – и он раскрывается ладошкой вниз – как цветочек расцвел! Рассказываю дочери КАК люблю ее, про нашего папу – как он нас ждет, и, почему-то – про брошенную девочку. Впрочем – как это – почему-то ? А кому мне здесь рассказывать всё, что происходит, как не родной дочери ?

     Мое сокровище на словах «представляешь, ее мама просто бросила ее!» - снова открывает глазки. Смотрит вверх. И в этот момент я понимаю, что, если помогу той, брошенной, - эта, долгожданная, будет здорова. Я никогда не решусь признаться, что это – я. Только анонимно я делаю это признание. Не хотела , не любила, но точно осознала вдруг (как вспышка) – что это – непременное условие.

     В роддоме кормила чужую девочку. Сказала мужу. Он не был рад. Просто не спорил – он такой.

     Удочерить оказалось не очень легко, но то, что я кормила ее в роддоме – оказалось обстоятельством в пользу удочерения.

     Мы всё ещё были в больнице. Еще не все документы собрал муж – и суда еще не было. Мою доченьку выписали домой. Да, группа риска по нескольким линиям. Да, ПЭП! Но больше – ничего! Мы выкарабкались! Появились все рефлексы!

     Я летела по больничному коридору, придерживая свой живот обеими руками – и вдруг крылья обмякли.

     Я вдруг осознала, что не смогу уехать без той, второй. А суда еще не было! Я физически страдала, что не могу увезти обеих дочерей. Стояла у зав. отделением : «Они же близнецы, они родились в один день…я же кормлю…» - и зав. отделением звонила куда – то, доказывала, делала отмашку рукой: «сядьте» - и снова с кем-то разговаривала – то властно, то просяще – а я молилась, не зная ни одной молитвы.

     Наконец, она положила трубку и сказала: «Только одна возможность: Вы остаётесь у нас, и второй ребенок остается у нас. До оформления документов.»

     И я, которая только что, как самое большое счастье, предвкушала выписку со своим ребенком – только счастливо кивнула.

     Никто, кроме мужа, не знает, что я родила одну девочку. Даже девочки. Это я назвала обеих дочерей – и выкормила их своим молоком. Они родились в один день, просто одна из них заблудилась до рождения.

     Они похожи! Очень! Никогда ни у кого не возникло ни одного сомнения. Родные наши – в другом государстве . Мне повезло, что муж не догадался отправить сразу телеграммы (а сотовых тогда не было ). Я в семье сама этим занималась - письмами, телеграммами. А тогда мне не до родных было.

    С тобой это тоже пускай умрет…не обижайся! Я знаю – ты в последнюю очередь сказала бы, у тебя же тоже дети... Но – на всякий случай. Зацепило меня, понимаешь, как ты про брошенных детей рассказываешь…

    Нет, не чувствую я разницы. Бог мне подарил обеих – просто разными путями. Ты и не догадаешься никогда – которая из них. А я – ни за что не скажу» -

    и она залилась таким заразительным смехом, что мне тоже весело смеялось, пока она достала фотографию, вставленную в пластиковую обложку от проездного. Маленькая фотография близнецов лет 13. Красивые девочки. Разнояйцевые, это точно. Но обе на маму похожи – очень. А, может, и на папу – я его не видела .